КУЛЬКИН Александр / Ушедшее лето. Камешек для блицкрига

Категория: Альтернативная история / Серия: -

Рецензия

Читабельно, хотя имеет место быть ощущение нереальности описываемых событий.

Крайне странная концовка и эпилог, если это заявка автора на серию то, как говорится, - будем подождать.

     И чай был вкуснее, и люди добрее:

    «Мы прошли в зал, и уселись за единственный свободный столик. От нахлынувшего возбуждения и, что греха таить, испуга, аппетит пропал, и я довольствовался стаканом чая и парой печенек. К моему удивлению, чай оказался крепким и вкусным. Вспомнив тот чай, который мы покупали под названием «Грузинский», я сильно поразился - как за тридцать пять лет можно было его испортить.»

     ФАКТ:

     «…дети вождей сейчас совсем не те, что стали в восьмидесятых. Идти в армию для них это честь, сыновья, Сталина, Фрунзе, Хрущева доказали это своими жизнями.»

        Чуть слюной не захлебнулся:

      «Под немудренный тост мы влили в себя обжигающую жидкость и, закусывая, я попытался сравнить водку с той жидкостью, что приходилось пить в мое время. Может разница и была, но так давно не пил, что сравнивать было не с чем. Вот закуска, это да. Колбаса действительно, была колбасой, а не мясосодержавшим продуктом, крабы же консервированные, на вкус не изменились. Много бумаги, в которую завернут каждый кусочек, а вкус, что вкус? Вкус краба, совсем почему-то не похожий на вкус крабовых палочек. Время близилось к ночи, а водка ко дну бутылки. Вторую приговорили быстро, слушая рассказы политрука о нелегкой, но порой, очень развесёлой жизни в МТС.»

      Странно, в первый период войны, на вооружении линейных частей массово состояли на вооружении винтовки СВТ с ножевыми штыками:

     «-  Немедленно отомкните штыки. Придется заступать в караул на мосту, и с какого-нибудь эшелона вас может обстрелять охрана. Эти штыки не игольчатые, и сразу в глаза бросаются.»

      В конце этого дня М.В.Водопьянов поведёт свою дивизию на бомбёжку Берлина:

    «Висящие рядом часы с открытой крышкой отсчитывали минуты воскресного утра десятого августа тысяча девятьсот сорок первого года.»

Аннотация

Классический сюжет про «попаданца» в июль сорок первого года. Последняя советская территория БССР, отсутствие войск, отсутствие знаний и ноутбука, отчаянное желание хоть чем-то быть полезным своему народу. Стальные шестерни механизма нашествия перемелят и это препятствие, но чем откликнется для истории их секундное торможение

Отрывок из книги

Человеческая жизнь похожа на кирпичный дом. Первый кирпичик — это рождение, а там потихоньку из поступков и слов строят люди, кто дворец, а кто хибару. Но никогда нельзя забывать, что от легкого дуновения судьбы вся постройка может сложиться как карточный домик. Так вышло и у меня. Дожив до пятидесяти лет, я вдруг остался один. Никогда не испытывал тяги к большим компаниям, мне хватало маленького уютного мирка, в котором я был нужен. Но сейчас, идя по улице моего города, я понимал, что мой круг бесследно растворился в огромном мире, как кусочек сахара в обжигающем чае. Мир равнодушен к людям, да и люди всегда могут пройти мимо того, кто молчит о своих бедах. Конечно, можно кричать, и просить о подачке любви, о милостыне понимания. Но увы, не умею. Осталось только жить и надеяться. Вот и сейчас обо мне вдруг вспомнил военкомат.

Я вышел на площадь Ленина и остановился возле перехода, окинув взглядом привычный пейзаж. Асфальт, линии разметки, конструкция под сцену и заросший кустарником склон, наверху которого громоздилась подделка под средневековый замок. Сколько копий было переломано, выражаясь фигурально, когда в бывшем польском городе построили типичный древнерусский замок прямо-таки из учебника истории для пятого класса. Но копья пошли на дрова, а замок стал туристической достопримечательностью. Ещё со школы я был неравнодушен к истории и, оказавшись в этом белорусском городке, серьезно заинтересовался им. Восемьсот с лишним лет существования Полесска давали достаточный простор даже для дилетантского интереса. Особенно мне было интересен последний советский месяц города в 1941 году. Я прочитал все, что нашел в открытом доступе, и понял только одно, что официальная история не говорит ничего конкретного об июле-августе сорок первого.

Резкая боль вдруг скрутила меня — показалось, что в желудок попала колючая проволока. «Вот и все…» — успел подумать я, прежде чем потерял сознание.