СМИРНОВ Алексей / Под крестом и полумесяцем

Категория: - / Серия: -

Аннотация

Читателю, знакомому с произведениями «метафизического реалиста» (по его собственному определению) Алексея Смирнова, будет интересно (а кому-то и в лом) узнать автора совсем с другой стороны, как «живописателя медицинской реальности», прочитав его книгу рассказов «Под крестом и полумесяцем». Это смелый шаг для беллетриста, заявившего о себе как о мастере трансформации реальности, фантасте, направляющем свое воображение преимущественно в сторону темных сторон действительности и человеческого сознания, виртуозе хоррор-фикшн и, к тому же, «успевшего несколько прославиться» на этом поприще. Автору удалось блестяще подтвердить тот банальный факт, что жизнь, порой, богаче любых фантазий. Будем материалистами: все-таки окружающий нас абсурд породил и Кафку, и Хармса, а не наоборот. Последнее имя приходит на ум прежде всего, когда читаешь эту книгу. Возможно потому, что дело происходит если не в Питере, то в его пригороде, а может из-за того, что три основные час

Отрывок из книги

Собственно говоря, все они через это прошли – Чехов, Булгаков, Вересаев, Аксенов, Горин, Розенбаум, Чулаки… И – ничего. Это обнадеживает. Задача настоящих записок – не столько подражать великим и не очень великим, сколько помочь автору сохранить отстраненную позицию. Ведь он, в последние месяцы успевший несколько прославиться, поймал себя на мысленном использовании этих печальных хроник то ли в качестве дубины, то ли какого другого оружия. То есть угрожает этой «бомбой» в воображаемых(!) спорах с больничными оппонентами. Это угнетает, это говорит о неприметном, разлагающем влиянии профессиональной среды. Еще немного, и автор втянется, еще чуть-чуть – и будет всерьез обсуждать дележку каких-то похищенных «кроватных» и «халатных» рублей. А потому, если уж не удастся сохранить лицо, пусть хотя бы станут известны причины падения. При всей нелюбви автора к живописанию медицинской реальности, чего он всегда и всячески старался избегать, у него не остается иного выхода, кроме как сказать и свое «рабочее слово». Причем фантазия в этом деле совершенно неуместна.

Время действия – 1996 год и далее.

* * *

Главный специалист по лечебному питанию в день семидесятилетия заведующей отделением явился в ее владения за полтора часа до начала торжеств и там околачивался. Сидя, наконец, за столом, изумлялся такому стечению обстоятельств; утверждал, что впервые слышит про юбилей и тут же зачитал стихотворное поздравление с эротическим подтекстом. Когда все разошлись, сидел еще долго. По словам заведующей, страдает душевным заболеванием и даже забирался на люстру в недобрый час обострения.

* * *

Больной Кутурузов, перенесший инсульт, был дружен с Друбниковым. Друбников также перенес инсульт и говорить мог лишь «тума-тума» или «дум-дум». Подстрекаемый больными Ивановым и Молевым, тоже перенесшими инсульты, Кутурузов напился пьян, и его решили выгнать из больницы. Друбников, обращаясь к врачу, многократно произнес «дум-дум», указывая на дверь палаты. В палате, со словами «дум-дум», он указал на пьяного Кутурузова. «Что – простить его?» – догадалась докторша. «Тума-тума», – закивал Друбников. «И речи быть не может», – отрезала та и выписала преступника. Друбников сел возле ничего не понимающего Кутурузова и стал его гладить, приговаривая: «Тума-тума».

Сгенерировано за 0.13083505630493 секунд